Об этих невероятных и леденящих душу явлениях рассказала напарница с одной из моих прошлых работ. Назовем её Татьяной.
В жизни Татьяны был период, когда она жила одна в съёмной квартире в чужом городе. Для экономии она снимала квартиру в старом здании на окраине города.
Однажды ночью наша героиня сквозь сон услышала странный мелодичный звук - как будто ударили ложкой о хрустальный бокал. Просыпаясь, она открыла глаза, и тут же чувство ужаса пронзило её, будто током. Она всё яснее понимала, что это уже не сон. Прямо напротив, на диване, Татьяна разглядела силуэт скрюченной старухи со светящимися красными глазами. Кто это? Несчастная женщина из последних сил зашептала молитву, и - о, чудо - страшный фантом замерцал огоньками, как новогодняя ёлка, и бесследно растворился. Шокированная Татьяна перевела дух и лишилась чувств.
Через какое-то время её снова ночью посетило загадочное видение, ещё более ужасное. Проснувшись от такого же мелодичного звона, Татьяна встретилась взглядом... с двумя женскими головами, которые стояли на комоде, словно отрубленные, и буквально сверлили несчастную проницательно-холодными взглядами своих мерцающих глаз. Но сила молитвы творит чудеса - непрошеные гостьи точно так же засверкали и рассосались в пространстве.
Кто его знает, какие таинственные явления, призраки и полтергейсты могут поджидать вас в новом жилье!
Но самое интересное то, что впоследствии Татьяне встречались обладательницы явившихся ей призрачных голов - такие лица не забываются. Вот был повод наложить кирпичей!
Эта история произошла в восьмидесятом году, когда наша страна была ещё великой и не рушимой, и звалась Советским Союзом. Поднатужившись, она готовилась к Олимпиаде, и ей совсем не было никакого дела до событий в глухой провинции на Урале. Атеизм с дубиною ходил по городам и сёлам, да видно плохо ею работал - в глубинке верили и в бога, и в чёрта и ещё во многое разное, только не в победу коммунизма. А приключилась эта, ну скажем, оказия, с участковым милиционером, человеком, физически, политически и морально подкованным. Доходит до него информация, что в деревне « Матушкина» дела творятся, мягко сказать, не стандартные, по прямому – бесовские. Третью ночь всему населению деревеньки житья никакого нет. В доме, что на краю околицы, в старом, почерневшем от времени, сам дьявол куролесит. Ставни хлопают, какие - то внутриутробные визги, как будто сто кошек сцепились между собой. Дом крехтит, шевелится, вот – вот развалится, и тучи над крышей, гром и молнии! Местные объясняют это явление просто: хозяйка дома – бабка Степанида, ворожея в округе известная, умереть спокойно никак не может, дело своё ведьмино передать должна кому - нибудь из близких по крови, да вот беда нет у неё никого, всех господь прибрал раньше её, вот она и мучается, бедная.
-Разберёмся, - участковый парнишка молодой, бедовый, Лёшкой звали, пистолетик в кабуру, на мотоцикл, и прибыл к Степаниде как представитель власти, с требованием прекратить безобразие, и умереть как нормальные люди, без чертовщины. Бабка, как увидела его, сразу про смертушку на время позабыла, Засуетилась, в зеркало глянула, всё ж таки женщина. Стол накрыла, потому как парнишка, по их меркам – колдовским, подходил.
- Садись, соколик, прими рюмашку, а уж потом и пытай, что да почему. Алексей к старости уважение имел, сел за стол, пригубил чарочку. Самогон, на травах настоенный, быстро сделал своё дело. Юнец растянул губы в пьяной улыбке – Слышь, бабуля, ты это.. на меня не серчай, служба у меня такая. Разобраться хочу, правда или нет люди про тебя языком чешут. Умереть якобы не можешь, маешься из – за способностей своих, научно необъяснимых. А люди, население значит, по этой причине третью ночь без сна и покоя! Это уж, хулиганство получается какое – то, статья одним словом. Может помочь тебе чем, врача там, или ещё чего?
- На кой мне врач, - Степанида ласково погладила Лёшку по волосам. – Ты мне нужен, выпей вот ещё соточку, да слушай внимательно. Милиционером, тебе Лёша, больше не быть, не твоё это дело. Ты для другого рождён. Дар у меня перенять, людей лечить будешь добрых, а не добрых - хворью наказывать. Дай ко мне руку твою, - она взяла его запястье своей сморщенной, сухой клешнёй. – Закрой глаза, считай до семи, больно будет, терпи. Лёшка глаза закрыл, не успел досчитать до трёх – как вихрь неведомой силы поднял его к потолку. Всё в доме залетало – посуда, утварь, мебель. Кровь в жилах стала горячей, застучало в висках, боль сковала всё тело. Терпеть надо внушал себе парень, и действительно, всё прошло, стало удивительно легко и даже приятно. Степанида хитро улыбнулась – Ну, соколик, сила сейчас в тебе и светлая и тёмная, а как ты распорядишься ею – тебе решать. А мне, знать, пора в путь дорожку собираться.
Умерла Степанида в тот же вечер, перед смертью в баньку сходила, и отдала богу душу. А вот с Лёшкой, не совсем понятно. Из милиции его турнули, за связь с нечистой силой, или ещё за что, только в городке нашем его больше никто не видал. По слухам – уехал на Алтай и создал какое - то поселение сектантов, но есть и другие сведения, яко бы за границу подался, и там у них не последний человек.
У моего знакомого дочка этой осенью пошла в первый класс, а заодно по субботам начала посещать художественную школу для гармоничного развития. На одном из первых занятий детям предложено было в меру своих способностей попробовать нарисовать свою маму (для проверки этих самых способностей, наверное). Наша же маленькая героиня – ярко выраженная папина дочка, папу она и изобразила. И вот с этим её рисунком приключилась очень и очень странная вещь…
Упомянутая школа находится от дома моих знакомых практически в шаговой доступности; правда, шагать довольно далеко приходится, но родители всё же водят туда и обратно дочку пешком, заодно и прогулка получается.
Однажды папа, как обычно, пришёл за ребёнком после занятий. Доча гордо продемонстрировала папе его портрет, папа, естественно, умилился и восхитился, и отправились они домой. Ребёнок отказался убирать рисунок в папку и шёл, гордо им размахивая, а все её рисовальные принадлежности нёс папа, как водится.
По дороге им был небольшой скверик, погода стояла отличная, солнечная и безветренная (что немаловажно!), и папа совершенно непедагогично решил присесть в этом скверике на лавочку покурить (да, я это тоже не одобряю, но из песни, как говорится, слова не выкинешь). Папа уселся на лавочку, а дочка нашла у него в кармане куртки семечки и решила покормить голубей. Чтобы замечательный портрет в ходе этого увлекательного процесса не пострадал, рисунок у ребёнка отец отобрал и аккуратно положил рядом с собой на лавку. Ветра не было, ещё раз прошу заметить! Папа спокойно докурил, голуби более или менее наелись, и пора было идти домой… но тут внезапно выяснилось, что рисунка на лавке нет… Папа с дочкой довольно долго обыскивали окрестности, дитя ударилось в тихие – особенно трудно переносимые папами – слёзы, отец так же тихо матерился себе под нос. В порядке бреда он и в папку с бумагами заглянул, и по карманам куртки пошарил, хотя точно помнил, что в карман свой портрет класть не собирался – вообще-то в планах у них было дома вставить портрет в рамочку и повесить на стенку, так что складывать его в несколько раз явно не стоило. Рисунок наши герои, как следует из заголовка истории, так и не нашли и двинулись домой в совершенно расстроенных чувствах, причём это феноменальное дитя ещё и пыталось сквозь слёзы утешать мрачного папу в том смысле, что ничего страшного и что она обязательно нарисует такой же портрет очень-очень скоро.
Но самое странное в этот день было ещё впереди. Вернулись папа с дочкой домой, пожаловались на своё горе маме, от которой незадачливому прототипу потерянного шедевра ненавязчиво влетело за то, что огорчил ребёнка, разиня-ворона этакая. В то, что рисунок вдруг просто как сквозь землю провалился, мама, само собой, не поверила, решила, что папа свой портрет, унесённый ветром, плохо искал…
Далее в квартире образовалась следующая, в некоторой степени классическая, диспозиция. Папа сел за компьютер играть в какие-то там свои танчики; мама на кухне приступила к приготовлению обеда; дитя в своей комнате хлюпало носом и пыталось делать уроки.
Где-то по ходу готовки маме понадобилось взять крупу из встроенного шкафа в коридоре (за недостатком места на кухне вся нужная в хозяйстве бакалея у них хранится именно там). Она вышла в коридор, подошла к шкафу… и тут в её поле зрения попала мирно висящая на вешалке куртка, та самая, в которой папа ходил забирать дочь из школы. Мама, так сказать, протрубила семейный сбор, который немедленно собрался, чтобы лицезреть жутковатую для посвященных в события этого дня картину – ИЗ КАРМАНА куртки торчал вчетверо сложенный белый листок… Листок дрожащими руками развернули… это был тот самый потерянный рисунок, портрет моего знакомого, который рассказал мне эту историю.
Всё это звучит, возможно, довольно весело и мило… да и ничего плохого, в конце-то концов, не случилось, и рисунок нашёлся. Только всё равно немного жутко от непонятности произошедшего. В квартире не слышно было никаких посторонних звуков, ничего – рисунок просто появился из ниоткуда, как до этого пропал в никуда. Девочка, кстати, уверена, что мама с папой её разыграли… и хотя она до сих пор обижается, родители не пытаются оправдываться, и я их понимаю… Как объяснить ребёнку то, что для тебя самого тайна, покрытая мраком?
А рисунок этот я видела. Он лежит просто так в папочке, вешать на стенку его передумали…
Осенью, особенно после дождичка, попасть в деревню «Ключики» дело гиблое. Но как охотнику охота пуще неволи, так и ягоднику пропустить сезон - как нож в сердце. Добрался я таки до деревеньки, только в «ключиках» такие болота клюквенные, что хоть лопатой ягоду греби. Знакомый мой, у которого я останавливался в прошлые сезоны, разжился семейством – двойня родилась: покой семье лишь снится, он и посоветовал мне остановиться в другом доме. Хозяйка дома Нина Михайловна, женщина в теле, душой добрая, нравом мягкая, встретила меня как родного: диванчик для сна мне определила и за стол позвала. - Чудной вы народ – ягодники, на дворе дождина, как с цепи сорвался, а вас на болото приспичило, понимаю – страсть!
- Да, - говорю, - Михайловна, - она самая. От неё заразы, дома в уютной городской квартире, не спрячешься. А хозяин то где? Тоже поди, ягодку промышляет? Чего – то не видно его. - Ага, промышляет, только не на болоте, да и ягодка – то у него, по слаще клюквы будет. Ух! Кобелюка старый. Была бы сила – удавила!
Доброе лицо женщины заострилось и приняло свирепый вид. Видно, - подумал я, - страсти тут бушуют тоже не шуточные. - На дворе он, - Михайловна приняла свой мягкий приятный облик. - Со скотиной управляется, Семеном зовут, мужик он не плохой: и рукастый, и пьёт в меру, да вот только под старость, как говорится, седина в бороду – бес в ребро.
Я поужинал, поблагодарил хозяйку за хлеб – соль, и вышел покурить во двор. Из конюшни вышел моложавый мужичок, - Гостям почёт и уважение, - протянул он руку для знакомства. – Семён, а вас как звать величать? Познакомились. Семён оказался человеком общительным, и мы быстро нашли общий язык. - Ну, что Григорьевич, может по сто граммулек на каждый зубок? – Хозяин потёр руки, - самогон у меня отменный, на кедровый орешках настоеный, такого коньяка ни в одном ресторане не найдёшь!
- Можно, - настроение Семёна передалось мне, и я тоже потёр ладошки. Тяпнули по одной, захрумкали малосольным огурчиком. - Чего – то хозяйка на тебя, Семён, Гитлером смотрит, а с виду добрая женщина? – поднял глаза я на мужика. Кобелем тебя величает. - Не обращай Толя внимания. Дело это временное: тучки походят и снова солнышко выйдет. Хотя, конечно, другая бы, меня давно из дома на свободные корма турнула. - Чего произошло – то? – На правах товарища поинтересовался я. - Да произошло, - Семён покраснел лицом, - прямо, скажем, приключилось! Давай ещё по одной, и слушай.
Ты, мне, сколько годочков – то дашь? Во! Правильно, сорок пять – пятьдесят. А мне ведь, Толя, в феврале семьдесят первый пошёл. Чудеса, говоришь, правильно, по другому и не назовёшь, они самые – чудеса.
А ведь ещё два года назад, был я, как и полагается в этих годах, дедок. Ногами звякал, соплями булькал, на бабку как на женщину лет двадцать как не поглядывал. И тут приезжает к нам фельшерица новая, прежняя – та на пенсию, а эта, значит ей на смену. Молодая, красивая, кровь с молоком, фигурка.. в общем: такую мы, только по телевизору видели. Парни деревенские табуном за ней сразу, девки - ревновать, а она, и на тех, и на других - ноль внимания. В своём деле грамотная, вежливая, к старым людям с уважением. Но заметили – есть в медичке странность. Уж очень увлечена не традиционной медициной. Заговоры у старушек наших выпытывает, травы собирает, и главное, получается у ней: не столько таблетками, да уколами, сколько «шаманством» своим лечит.
И вот однажды иду я с рыбалки, она мне на встречу, - Здравствуйте, - говорит – Семён Ильич, давно хотела расспросить про бабушку вашу, говорят, травница она была известная, может вы, чему ни будь, от неё научились. Я растерялся сперва, а потом, собрался с духом, мужик, всё таки, - Приходи, - шучу, - вечерком к речке – обучу. А она, - Ой, спасибо! Обязательно приду.
Пошутить – то пошутил, и что дальше? Придёт ведь девка к речке, а меня нет – не хорошо. Бабка моя, Ульяна Фоменишна, царство ей небесное, на самом деле деревенской магией владела. Рассказывают, дождь могла вызывать, взглядом усыпляла, руками лечила. Да вот только я - тогда ещё маленький был, не помню её совсем. Но что делать: брякнул языком -выкручивайся теперь как можешь. Остались от бабки монеты, какие – то старинные, использовала она их для заговоров это точно. Ну, я их прихватил на всякий случай и вечером на речку.
Прихожу, а она уже там. Извинился я тут перед ней, что пошутил, и искусством бабушкиным не владею и дарю ей монетки. Она как глянула на них – глазах загорелись. – Спасибо, - говорит, - очень интересные монеты. Я, про такие, в книжке читала, вот в этой, - и показывает старую, чёрную книгу с названием «Деревенская Магия». С тех пор друзьями мы с Ириной, фельшерицей этой стали. А я, старый хрен, стал замечать за собой, что волнует она меня, влюбился одним словом. Тянет меня к этой девушке - спасу нет. Ну, я и стараюсь ей во всём угодить, да помочь. С ворожеей из соседнего села познакомил, места, по нашим меркам колдовские показал. Она в благодарность - посмотрит ласково, по щеке ручкой погладит - мне и счастье.
И вот на Петров день, ближе к вечеру, приходит она ко мне с просьбой. - Отвези меня на своём мотоцикле Семён Ильич к Чёрному утёсу. Утёс этот - красота не описуемая: внизу речка "Серебрянка" волной об его бьётся, слева бор сосновый, так вольготно и хорошо там! Красивее места не сыскать в округе. Я конечно с радостью, - Садись доставлю с ветерком. - В люльку её красавицу и газу до отказу. Ходу до утёса прилично - добрались уже звёзды на небе высыпали, и луна, такая сочная и полная - так и хочется потрогать. Поблагодарила меня девушка, и на утёс подниматься, а я заметил, что какая - то она не своя сегодня, возбуждённая и улыбка по лицу всё время блуждает. Думаю, надо проследить за девчонкой, как бы что не приключилось.
Я сам на утёсе был не единожды, подходишь к краю, так и тянет броситься в перёд, кажется что взлетишь. Пошёл, значит, я за ней, гляжу - она на утёс поднялась, из мешочка пепел ручкой достаёт и по сторонам раскидывает. Ветер поднялся неожиданно, бор зашумел, а Ирина слова какие - то не понятные говорит всё громче и громче. Я глянул на часы - полночь. И тут она бросается с утёса! Всё! У меня сердце похолодело - разбилась!
Глазам не верю - парит в воздухе, в лунном свете моя любимая, как не весомая! Чудо! А она полетала над утёсом и ко мне. Я не жив, не мёртв, не каждый день такое увидишь. - Семён! У меня получилось! Я свободна как ветер! Это так здорово! Я счастлива. И целует меня старика в губы, а сама огонь! Забурлила во мне кровушка. До утра я был как в раю, откуда силы только взялись - любили мы друг друга до рассвета - расстаться не могли. А потом, Иринушка моя уехала, не оставив адреса.
Вместо неё другого медика прислали. Вот так вот Григорьевич, такие пироги. Кому расскажешь - не поверят, молодеть ведь я начал после этой ночи, ну, и блуду предался. Разведёнки молодые души во мне не чают - силы во мне мужской немеряно, на всю деревню хватит!
- Да, как то в голове не умещается всё это, - я потёр свой затылок, - это, что выходит - ведьма твоя Ирина? - Выходит так, - согласился Семён.- А с другой стороны - все бабы ведьмы, только старые и страшненькие на метле летают, а молодые и красивые летают без неё. - Это точно Ильич, тут ты в самое яблочко попал!
Три дня я жил в "Ключиках,"и ягод на болоте побрал, и на Чёрном утёсе побывал, и правда то, что когда к краю подходишь, какая - то сила прыгнуть подталкивает.
Эту историю, которая произошла в прекрасном городе на Неве, я услышал от своих хороших знакомых. И сразу подумал о том, что если не возьмусь написать ее, она так и останется в небытие, лишь переходя из уст в уста в тесном дружеском кругу. Назвать ее счастливой?... Даже не знаю. Я, если честно, сам теряюсь. Поэтому и решил, что будет правильнее, если ваше мнение, уважаемый читатель, прозвучит...
- Варя, я сегодня не приду вечером, занят буду, срочный проект. Извини родная моя, я очень соскучился, но правда никак.
Последний месяц подобные звонки от Тимофея случались все чаще и чаще. Она пробовала с ним говорить по этому поводу, но всегда получала уклончивые ответы, либо Тим вообще менял тему разговора.
Варя пыталась не думать слишком много об этом, стараясь погрузиться в свою любимую работу с головой. Но так уж устроен пытливый женский мозг... Есть раздражитель, значит надо узнать, понять и устранить причину, беспокоящую мысли. Следить?... Нет, она никогда бы не позволила себе подобной низости. То же самое с копанием в телефоне. Хотя возможность бывала часто, когда после секса Тимофей буквально проваливался в сон, прямо во время их бесед после... Мог уснуть посреди фразы. Пароля на телефоне не было, это Варя знала и рука, бывало, тянулась... Но воспитание и разум брали верх над любопытством.
Скамейка и фонарь - именно здесь они впервые заговорили. Этот сквер, находящийся рядом с ее домом, стал местом зарождения невероятной любви. Был прекрасный вечер. Заходящее солнце пробивалось пятнами сквозь, начавшую желтеть, листву. Она сидела с томиком в руках и улыбалась своим мыслям. Он проходил мимо, но сделав несколько шагов, остановился, вернулся и присел на другом конце скамьи. Варя, занятая созерцанием того, как котёнок гоняется за солнечным пятнышком, не сразу обратила внимание, но когда в ее сознание начали проникать строчки стихотворения... Он сидел и читал его наизусть... Ее самое любимое...
Потом они болтали, гуляя по набережной, не замечая времени. И только когда Варя ойкнула, взглянув на свои миниатюрные часики, он предложил проводить ее до дома. Пожелав ей спокойной ночи, Тимофей даже не спросив номер ее телефона, поспешил домой, но она знала, что вечером они обязательно встретятся.
Два счастливейших года... И вот что то изменилось. Варя знала, насколько Тимофей открытый, честный... Именно поэтому недоумевала. Но ждала, понимая, что рано или поздно все обязательно разрешиться.
И разрешилось... Вернее рухнул ее мир... Там же, в сквере, на их скамейке, под их фонарем...
- Варя, - Тимофей говорил спокойным тоном, но его выдавали глаза... В них была такая неимоверная боль - мне надо уйти. Совсем уйти, понимаешь? Я очень прошу тебя, ничего не спрашивай и не ищи меня. Так надо и я ничего изменить не в силах. Прости меня и прощай.
Он ей светил,
К нему она частенько приходила...
Могла молчать,
Порой без умолку все что-то говорила...
А он внимал,
Он впитывал с ней каждое мгновенье...
Частенько посещала сновидения,
В которых своим светом обнимал.
Носила шаль,
Брала всегда с собою томик Блока...
И между строк
Душа ее парила одиноко...
Ей было жаль...
Он силился унять ее тревогу,
Но взглядом провожал лишь до порога
И клял беспечно-ветреный февраль.
Она ждала...
Ладонью по скамейке проводила,
Не так давно...
Вновь в памяти черты его ловила.
Январским днем...
Вот так, прости, прощай - два страшных слова,
Он уходил, Она за ним была готова...
И сердца стук о нем... о нем... о нем...
Это была ужасная зима. Если сказать, что сердце Вари разрывалось от боли, значит не сказать ничего. Она искала, она пыталась узнать, отыскать Тимофея... Ее Тиму. Но все попытки были тщетны. Живя по инерции, она в одном не могла себе изменить - каждый вечер, не смотря на погоду, Варя брала тот томик и шла в сквер с неугасаемой верой, что он придет, как тогда. Придет, обнимет и все станет, как прежде. Варя верила, что иначе просто не может быть.
Но ничто не вечно и боль постепенно из острой сменилась на ноющую. Время делало свою работу... лишь память оставалась неизменной.
Та же осень, только без него. Тот же сквер, скамья и фонарь, который светил ей. И она была ему благодарна. Как много слов этот старый фонарь слышал из ее уст. Это был самый идеальный слушатель, который, не перебивая, стоял рядом, лишь иногда помаргивая, как будто соглашаясь или поддерживая.
А он светил,
Отпугивал прохожих осторожно...
Его любовь
Лишь сделала подобное возможным...
Тогда ушел...
Жизнь покидала... Лучше так, чем рядом...
Он ей дарил неведенье в награду,
Решив оставить меньшее из зол.
Варя до сих пор так и не знает, что произошло на самом деле. Да и не надо ей об этом знать. У Тимофея оказалось неизлечимое заболевание. Врачи сказали, что если бы не его сильное сердце, он ушел бы из жизни гораздо раньше. И вот тогда Тимофей принял решение отдать свое сердце тому, кто хочет и должен жить дальше. И этот невероятно человечный поступок стал продолжением еще одной истории, главной героиней которой стала та же девушка Варя. Я не сразу поверил во все это и иначе назвать, как самое невероятное чудо, просто не могу. Но это реальная история. Возможно мне, как человеку творческому, верящему в силу настоящих чувств, свойственно приписывать всему произошедшему некий мистический смысл, но обо всем по порядку...
Новая жизнь Начало истории
- Что вы читаете?
Варя, погруженная в свои мысли, не заметила, что кто то присел на скамейку. Она взглянула в сторону прозвучавшего вопроса и... обомлела. Нет, она была уверена... Она помнила этот взгляд, как будто только вчера смотрела в его глаза. Тот же разрез, тот же цвет... Но не в этом дело. Только Тимофей так смотрел на нее. Когда она, спустя несколько секунд, пришла в себя и смогла сфокусироваться на лицо собеседника полностью... тогда сразу вернулась боль. Это был не Тим.
- Извините, что я прервал ваши мысли.
Неудобно получилось...
Молодой человек хотел уже подняться со скамейки, понимая, что оказался непрошеным собеседником.
- Блок...
Он с непониманием взглянул в сторону Вари.
- Александр Блок - пояснила Варя, показывая обложку небольшого томика.
- Извините еще раз. Практически не знаком с его творчеством. Меня зовут Валя. Валентин полное имя.
- Варя. Варвара.
Она улыбнулась уголками губ.
- Варвара, разрешите угостить вас кофе?! Здесь рядом есть...
- Простите Валя, но мне уже пора. Приятно было познакомиться.
На следующий вечер, когда Варя подошла к "своей" скамейке, Валентин уже сидел на ней. И ей показалось тогда, что в ее маленький мирок вломился кто то посторонний. Она собиралась пройти мимо и попозже вернуться, но Валя поднялся и, с по-детски искренней улыбкой на губах, направился к ней навстречу.
- Варя, здравствуйте!
Ей ничего не оставалось, как ответить на его приветствие.
- Вы не представляете. Я вчера приобрел Блока и не спал пол ночи, читая взахлеб его стихи.
Ей пришлось присесть на скамейку с надеждой, что молодой человек вскоре уйдет. Но он продолжал и продолжал рассказывать с восхищением о своих эмоциях, вызванных творчеством Александра Блока, читал отрывки и особо понравившиеся строчки.
- Валентин, - не сдержалась Варя, - Вы не могли бы оставить меня одну. Если вам так приглянулась эта скамейка, я могу пересесть на другую.
Более обескураженного лица она не видела в своей жизни. Вот уж точно, как будто ледяной водой... Поняв, что была не совсем справедлива, Варя решила оправдаться.
- Мне очень неудобно, что я прервала вас. Но мне хочется побыть одной. Извините еще раз.
Тогда Валя, извинившись, ушел. Но продолжал приходить каждый вечер в сквер. Он садился за две-три скамейки от Вари и просто читал. День за днем... три недели...
- Валентин, где то здесь рядом, насколько я помню, вы говорили, готовят хороший кофе? Жуть, как хочется...
Капелью март...
Сентябрь облетает с крон листвою.
И боль не та...
Лишь память иногда слезой скупою...
Ее ладонь,
Коснувшись, сжала пальцами чужую...
Но с каждым днем все более родную...
И истончается на нежном сердце бронь
И вновь скамья
На ней щебечет парочка влюбленных
И сердца стук
В груди того - с ней рядом окрыленный,
Своим теплом
Сумел согреть израненную душу...
Пришел и боль в ее глазах разрушил...
В душе капелью тает снежный ком.
Семь месяцев спустя...
- Все хотела спросить, откуда у тебя этот шрам?
- Ты не поверишь, но в моей груди бьется другое, не мое родное сердце.
- Почему ты мне не рассказывал об этом?
- Ты не спрашивала...
- А оно мужское или женское?
- Один парень завещал свое сердце. Он был болен. К сожалению его не стало, но благодаря ему, я сейчас нахожусь здесь, с тобою рядом. И поверь, мне досталось самое лучшее в мире... Потому что я люблю тебя всем своим сердцем... И ощущение, что именно оно привело меня тогда в тот самый сквер.
Вот такая история троих реальных людей и двух любящих сердец! Совсем недавно я созвонился с друзьями из Питера и спросил про Валю и Варю... Они счастливы, как могут быть счастливы только по настоящему любящие сердца...
P.S. - сначала было написано это стихотворение. Еще тогда, на эмоциях. Я положил его в "долгий ящик" и недавно совершенно случайно откопал в ворохе моих записей. Благодаря ему я захотел поделиться с вами этой историей...
Лиля бежала по опустевшим дорожкам парка и плакала. Яркая спортивная ветровка заметно выделялась на фоне серых деревьев, флисовый шарфик пропитался слезами, прическа растрепалась. Весна выдалась премерзкая. В лужах расплывался неровными сферами рассеянный свет фонарей. Обрюзгшие тучи-великаны нависли над городом, создавая удручающе мрачную картину бытия. Эта серость всё больше погружала молодую женщину в пучину отчаяния.
На первый взгляд у Лили была прекрасная жизнь: любящий муж, дети-погодки, собака, вечно пытающаяся запрыгнуть на диван с немытыми лапами, кот, с презрением глядящий на хаос, творящийся в доме и крыса. Последнюю в дом притащил первый, объяснив это тем, что детям пора показать, что происходит, когда кончается жизнь. Оставалось потерпеть всего каких-то 2-3 года, пока у крысы закончится срок годности в этом мире. Лиля крыс не любила. Как и своего мужа. Именно поэтому и занялась спортом. Хороший повод уйти из дома. А бег к тому же отлично прочищает ум.
Когда-то семья Лили и Роберта была образцово-показательной, как картинка в глянцевом журнале. Познакомились ещё студентами. Влюбились. Перезнакомили родителей. Поженились. Завели кота и собаку. Родили первого ребенка. Вот тут брак и дал трещину. Их тихое счастье на двоих превратилось в бесконечные горы пеленок-распашонок, режущиеся зубки, колики. Роберт после работы спешил к жене. Он приходил полный жизни, мыл посуду, одевал дочку, шел гулять с ней. А у Лили всё валилось из рук. Вот уже несколько месяцев она не хотела мужа. Даже видеть. Ведь у него кроме дома и быта была ещё работа, коллеги, друзья и подруги, рыбалка и охота. У Лили же в голове были только детские песенки, пропорции смесей и дозировки лекарств. Всё чаще Роберт приходил домой к пустым кастрюлям. Начинал готовить ужин, глядя, как жена сидит на диване и безучастно наблюдает за возней детей. Начались взаимные упреки.
Лиля жаловалась маме:
- Мама, я не справляюсь. Нет сил даже почистить зубы и помыть голову. Я как будто и не живу. Настя не дает мне остаться наедине с собой ни на секунду. Я даже в туалете одна не бываю. Ничего не успеваю, силы на исходе.
Мама качала головой…
- Заведите второго, - советовала она. - С первым ребенком всегда так, - говорила мама. - Кажется, что всё сложно и не знаешь, что с ним делать. А появится второй, и ты уже понимаешь, что всё умеешь. К тому же дети перестанут держаться за твою юбку, будут заняты играми друг с другом. И станет легче.
Легче не стало. Когда появился маленький Андрюшка, Роберт был вне себя от счастья. Он заботился о жене и детях. Но как-то так повелось, что Лиля спала с детьми, а Роберт…
Дети занимали всё её время. Настя уже доставала до открытых полок шкафа. Однажды Лиля всего на пять минут отвлеклась на малыша. А вернувшись, обнаружила кладбище любимых книг. Листы, изодранные и смятые детскими пальчиками укрывали весь пол. Лиля вздыхала, расправляя кусочки бумаги. В них жило ее детство, ее первые любимые сказочные герои.
Когда чуть подрос Андрейка, стало ясно, что покоя в доме больше не будет. С неизменным успехом он размазывал еду по всему, до чего мог дотянуться. В гардеробе Лилии не осталось одежды без невыводимых пятен. А ещё он постоянно верещал. Дети бывают очень громкими. От этих криков у Лили стала болеть голова. Тупая ноющая боль сопровождала ее почти каждый день. Иногда она ловила себя на мысли, что без детей ей жилось гораздо счастливее. Но, сгорая от стыда за собственную слабость, она прятала эти думки в самый дальний, самый черный уголок разума, чтобы никто никогда не смог пристыдить ее за это.
В целом, если не заглядывать в замочную скважину их семейного гнездышка по вечерам, супружество все ещё выглядело идеальным.
Через полтора года, выпутавшись из пеленок и договорившись с обеими бабушками, Лиля снова вышла на работу. После декрета офис стал настоящим глотком воздуха. Наконец-то женщина ожила. Она достала из шкафа закинутые когда-то в дальний ящик узкие юбки и летящие блузы. Купила новую тушь. Симпатичные коллеги мужского пола делали комплименты, приносили кофе. Ухаживали.
- Доброе утро, Лилия Артуровна! Вы же американо предпочитаете? – улыбался во все тридцать два Борис, самый красивый мужчина в бизнес центре.
- Вы, Борис Александрович, настоящий джентльмен! – кокетливо отвечала ему Лиля.
- Что вы, я рыцарь. Не желаете ли стать моей дамой сердца?
И Лиля желала. В ней снова просыпалась чувственность. Романтические настроения. Впервые со времен школы ей снова захотелось писать стихи. Как в десятом классе. В тетрадку, разрисованную сердечками. Глупые строчки сами собой складывались в голове:
Мне плечо твое хочется тронуть,
Заглянуть в глаза твои - омуты,
В них все беды мои потонут.
Не отдашь ведь меня другому ты?
Ощущение крылатости снова приподнимало ее над бренной землей.
А дома все по-прежнему было муторно и тухло. Тоскливо возвращаться в квартиру, где ее ждала с претензиями свекровь или с советами мама, или, что было совсем невыносимо, грустно вздыхающий по забытым плотским утехам муж.
И Лиля стала бегать. Одной и той же дорогой. Через парк. Иногда, как сейчас, она жалела себя и плакала. Ей хотелось снова почувствовать в себе желание. Желание жить, быть с мужчиной, желание перемен. Но у нее были дети. И муж, который все ещё любил ее, а также собака, кот и, чтоб ее, крыса.
Лиля смотрела на асфальт перед собой, чтобы ненароком не наступить в лужу, когда в отражении среди привычно серых ветвей деревьев заметила яркую неоновую вывеску. Женщина подняла глаза. Там, где сходились шесть дорог, прямо в центре перекрестка, стояла кибитка. Она была щедро увешана странными атрибутами: деревянными бусами, ловцами снов и ветра. И над всем этим безобразием ярко розовым горела неоновая надпись: «Потомственная ведьма. Решаю любые проблемы».
Обычно на этом месте летом стояла дурацкая металлическая клумба. Лиля оглянулась, поискав ее глазами. Но не нашла. Она оббежала кибитку по кругу и снова вернулась к загадочной надписи над входом.
Конструкция настолько не вписывалась в общую концепцию, что Лиля усомнилась в своем здравомыслии. Кибитку словно дорисовали посреди серого унылого парка. Место ей было скорее в сказочном лесу, где водятся оборотни и русалки.
Долго размышлять Лиля не стала. Она подошла, ещё раз посмотрела на несуразно яркую вывеску и постучала.
- Заходи, - позвал прокуренный низкий голос. И Лиля вошла. В крошечной комнате за столиком сидела самая настоящая ведьма. Именно так женщина всегда представляла себе сказочную лесную колдунью. Седые волосы, похожие на воронье гнездо. В них было полно веточек и листьев. Странный средневековый наряд. Пучки сушеных трав под потолком, таинственный сундук в углу, разноцветные шали на стенах. На столе стояла пепельница в форме человеческого черепа, лежали портсигар и старая потрепанная колода.
- Сними карту и садись.
Отчего-то Лиле даже не пришло в голову узнать цену. Она протянула руку. На ладони лежала карта, на ней голозадый ангелок парил над тремя фигурами. Снизу была надпись на французском: «L'Amoureux».
- Влюбленные, - сказала ведьма. Она достала портсигар, вынула оттуда самодельную скрутку и, ловко поддев спичкой чиркало, подожгла, откинулась на стуле и задымила. – Значит, ты хочешь перемен? – продолжала гадалка томным прокуренным голосом. Лиля, как загипнотизированная, села на стул напротив.
- Да, я устала жить, как живется. Детей люблю, но с мужем больше оставаться не хочу.
Ведьма взяла колоду и начала раскладывать карты в затейливый узор на столе.
- Что было, что будет, чем сердце успокоится, - приговаривала она, не вынимая папироски и выдыхая сквозь зубы клубы горького дыма. – Так, так. Вижу, было счастье. Детей вижу. Мальчик и девочка. Угу.
Она затянулась снова, прикрыв свои большие черные глаза.
- О прошлом я знаю. Скажите, что вы видите в будущем?
- Не стоит торопиться, - ухмыльнулась ведьма с видом человека умудренного опытом, знающего нечто такое, до чего другие ещё не доросли. – Вижу двое мужчин рядом с тобой. Один ответственный, сильный, смелый. Настоящий рыцарь.
- Борис, - вслух подумала Лиля.
- Сказала же, не торопись, - глянув на женщину, недобро произнесла ведьма и стряхнула пепел прямо на пол. – Так, так. Вижу новое начало. Множество путей. И сложный выбор. Мда… Примешь верное решение и перед тобой откроются все дороги, - изрекла она и прищурилась, словно силясь разглядеть то, что написано мелким шрифтом. - Примешь неверное и потерпишь неудачу. Всё пойдет прахом, всего лишишься, время упустишь. Как бы ты ни старалась на ложном пути – ничего не выйдет. Да, препятствия. И тут… И тут… Нет, не вижу другой дороги. Один лишь верный путь.
- Какой? Какой путь верный? – не выдержала Лиля.
- Этого мне говорить не дозволено. Выбор ты должна сделать сама.
- Но вы же мне ничего толком не сказали!
Сигаретный дым вдруг стал черным. Ведьма замахала свободной рукой, разгоняя его, и затушила тлеющую бумажку в глазнице черепа.
- Время вышло. Ты хотела перемен – твое желание будет исполнено. Возвращайся, когда выбор будет сделан.
По дороге домой Лиля все ругалась про себя на старую ведьму. «О каком выборе шла речь? Почему гадалка не сказала ей больше? Ведь явно видела что-то в своих картах. Допустим, с рыцарем все понятно. Это Борис. Он и сам себя называл рыцарем печального образа. Выходит, ей нужно его выбрать? Но он ничего не предлагает. А даже если бы и предлагал? У нее с Робертом дети. Оставить крошек с отцом? Забрать в новые отношения?» В голове Лили творился настоящий кавардак. Она ведь и бегать стала только для того, чтобы хоть немного проветрить мозги. «Вот и бегала бы себе дальше. Незачем было останавливаться у «пряничного домика», - корила себя женщина. «Только воду намутила, ничего не понятно. За что деньги берет?» Уже переступая порог квартиры, Лиля поняла, что так ничего и не заплатила ведьме. Даже цены не узнала.
- Лиля, ты где пропала? Я уже собирался тебе звонить.
- Встретила знакомую, заболтались. Ты детей ещё не укладывал?
- Дети уже спят. Не ждать же, пока ты вернешься.
- Ты же знаешь, что мне необходимо отвлекаться от работы и быта, хоть иногда.
- Лиля, кажется, нам давно нужно поговорить. Я не могу тянуть всё один. И эти твои пробежки – просто побег из дома. И то, что ты все ещё спишь отдельно…
- Роберт, не начинай. Завтра на работу, давай не будем на ночь глядя.
Лилия смотрела на своего мужчину и не узнавала. Когда он успел прибавить лишний десяток килограммов? Заматерел, появились морщинки в уголках глаз и на лбу. Взгляд потух. Студентом он был тощ, как прут. Походка была легка, в глазах плясали озорные черти. Как давно это было? Теперь ложиться в одну с ним постель ей совсем не хотелось. Не потому, что опротивел. Просто отвыкла. С непривычки не смогла бы уснуть, проворочавшись до утра. К тому же дети могут испугаться, проснувшись ночью и не найдя мать.
***
Лиля поднялась рано. Приняла душ, приготовила завтрак. Муж старался не выдавать своего удивления, но она и сама была поражена собственной работоспособностью.
В офисе женщина тоже не узнавала себя. Словно сбросила тяжелый камень с плеч. Разобрала рабочую почту, с легкостью решала задачи, висевшие над ее головой дамокловым мечом уже пару месяцев.
- Добрый день Лилия Артуровна, - прозвучал приятный баритон за ее спиной. Лиля обернулась. Это был Борис. Сердце ее забилось быстрее. – Вы сегодня прекрасны, как никогда. Разрешите угостить вас обедом? – в своей чуть насмешливой манере предложил мужчина. Лиля глянула на часы. И вправду обед. Окрыленная внезапным подъемом сил она не заметила, как проработала первую половину дня, не отрываясь на социальные сети и сплетни с коллегами.
- С превеликим удовольствием, Борис Александрович, - ответила она, копируя его интонации.
Пока они ждали бизнес ланч за столиком маленькой уютной кофейни, мужчина шутил, заглядывал ей в глаза, ласкал голосом и наконец, положил ладонь на колено. Почти невинно, по-дружески. Но сердце Лили едва не выпрыгнуло из груди.
- Боря, что ты делаешь? - пугливо озираясь, прошептала женщина и неловким движением убрала его руку.
- Лилечка, нас никто не увидит.
- Я замужем, - слабо сопротивлялась Лиля.
- Все прекрасные дамы были замужними. А рыцари без страха и упрека совершали подвиги ради них, - мягко настаивал Борис. Он наклонился к ее шее и сделал глубокий вдох. От этого чувственного жеста у Лили закружилась голова. Она снова ощутила себя настоящей женщиной. Прекрасной, желанной, изумительной. И захотелось петь и смеяться. И научиться играть на арфе. Или на лютне. И танцевать, чинно вышагивая, поднимая тонкие руки в длинных до пола рукавах.
Молодой официант вынырнул из-за угла, как черт из табакерки. Лиля мгновенно отодвинулась от мужчины, всем видом показывая, что они только коллеги. Но парень в униформе не обратил на посетителей никакого внимания, на его подносе были и другие блюда, с которыми он незамедлительно отправился дальше.
Вечером Лиля снова бежала по мокрым дорожкам парка. Она держала темп и старалась не думать о старой кибитке. И все же искала ее глазами.
Неоновая надпись была заметна издалека. Женщина перешла на шаг и остановилась у входа. Ветряные ловушки мелодично позвякивали от легкого дуновения. Лиля постучала.
- Заходи.
Женщина вошла в крохотную прокуренную кибитку. В глазницах черепа торчало несколько окурков. Ведьма сидела с папироской в руке и задумчиво разглядывала посетительницу.
- Здравствуйте, я была у вас вчера.
- Значит, сделала выбор?
- Не совсем.
- Зачем же явилась? Я же сказала, приходи, когда решишься, - повторила гадалка и выпустила кольцо дыма.
- Я помню. Но меня кое-что смущает.
- Продолжай.
- Допустим, я сделала выбор в пользу нового мужчины. Но ведь он совершенно ничего мне не предлагает. То есть, по сути, и выбора никакого нет. Или ваши карты показали, что я должна сделать выбор между жизнью в скучном браке и жизнью в скучном браке и с любовником? Вариант уйти от мужа и налаживать жизнь с детьми отдельно я не рассматриваю.
Ведьма заулыбалась. Несколько зубов были золотыми. В тусклом свете лампы они матово блеснули.
- Так чего же ты хочешь?
- Я хочу, чтобы Борис… ну, то есть новый мужчина, предложил мне замужество. Тогда я вместе с детьми смогла бы переехать к нему и зажить счастливо. Чтобы снова были эмоции, и прикосновения, и разговоры перед сном, и завтраки в постель по утрам…
- Хорошо. Пусть будет так. А теперь ступай. Вернешься, когда желание будет исполнено.
***
Утром в офисе Лилю ждал сюрприз. Точнее, пушистый букет цветов. Среди нежных лепестков торчал уголок картонки.
- У кого-то появился любовник? – ехидно прошипела коллега, незаметно подкравшись сзади.
- Скорее тайный поклонник. Или столы перепутали…
- А ну-ка, - сказала тетка и выдернула записку из букета. – «Самого чудесного дня самой прекрасной даме. Твой рыцарь», - прочитала она и рассмеялась. – Ну это точно не тебе.
Лиля не стала реагировать. Теперь она знала, кто прислал цветы. «Надо же, неужели ведьма постаралась?» - подумала женщина и мечтательно улыбнулась.
На обед они с Борисом по обыкновению пошли вдвоем. Столик в уютном уголке был уже занят, и парочке пришлось разместиться в центре зала.
- Лилечка, я хотел отложить этот разговор на более удобное время. Но сегодня понял, что ждать больше не могу. Не в силах думать о том, как ты возвращаешься каждый вечер домой к другому мужчине. Я ни о чем уже больше не могу думать.
- Боря, что ты такое говоришь? – сделав удивленные глаза, с затаенной радостью, спросила Лиля.
- Ты и сама все чувствуешь, я же вижу.
- Я замужем, у меня дети…
- Разводись и переезжай ко мне.
- Боря…
- Я не прошу ответить прямо сейчас, не хочу давить на тебя. Подумай, сколько нужно. Но помни, что сердце твоего рыцаря разрывается каждый раз, когда я смотрю тебе вслед вечером после работы.
Лиля обещала подумать. Букет она, конечно же, оставила в офисе, а вот ласковые слова и обещания, перебирая, как драгоценности, несла с собой. Но дома ее с разговором уже ждал муж.
- Лиля, - сказал он строго. Глаза его полнились тревогой и каким-то отчаяньем пополам с собачьей преданностью.
- Где дети?
- Я попросил маму забрать их на денек. Нам нужно поговорить.
- Ясно. О чем?
- Я вижу, что что-то происходи. Мне кажется, - тут он запнулся и громко сглотнул, - ты меня больше не любишь. Это ничего. Я знаю, так бывает почти у всех. Но мы подошли к той черте, из-за которой может не быть возврата. Я хочу, чтобы ты сейчас определилась, хочешь ли остаться со мной. Я готов измениться, если нужно. Но если нет, то я не хочу мучить ни тебя, ни себя. Не хочу жить, как мебель, как пустое место. Ты пойми, я ведь тоже человек. И если я больше не могу сделать тебя счастливой, то, может, ты будешь счастлива с кем-то другим. И я смогу сделать счастливой другую. Я не прошу тебя отвечать прямо сейчас. Но ты должна подумать. Если в тебе ещё живо хоть какое-то чувство нежности ко мне, если я тебе не противен, то давай попробуем начать все с начала.
Лиля обещала принять решение. Чтобы перебороть нервную дрожь, она, надев любимые беговые кроссовки, отправилась в парк.
«Потомственная ведьма. Решаю любые проблемы», - снова прочла женщина. Ноги сами принесли ее на порог странной сказочной кибитки. Перышки в ловцах снов перекручивались, трепетали на ветру. Она только занесла руку, чтобы постучать, когда прокуренный голос ведьмы раздался из-за двери.
- Заходи.
Лиля вздрогнула и потянула за ручку.
- Здравствуйте.
Гадалка, не обращая на нее внимания, вглядывалась в карты.
- Исполнилось желание? – не поднимая взора, спросила она вошедшую.
- Борис предложил переехать к нему. А муж, кажется, готов отпустить меня…
- Так ты получила что хотела?
- Да… Но… Понимаете… Роберт не плохой человек. И это как-то не по-людски. Он любит меня, а я вот так уйду. А когда он поймет, что я ушла не просто так, а к другому мужчине… Не знаю. Что он подумает обо мне? Не будет ли ему вдвойне больней?
- Значит, совесть хочешь очистить, - сказала ведьма, наконец посмотрев на Лилю своими пронзительно черными глазами.
- Да я не то, чтобы…
- Это можно устроить. Погоди, - сказала она и положила на стол ещё три карты. – Так, так… Да, можно устроить и пристроить.
- Что пристроить?
- Мужа твоего пристроить. Если тебе его так жалко, давай и ему кого-нибудь найдем. Какую-нибудь хорошую женщину. Чтобы ценила его, готовила ему ужины, ждала с работы, заботилась, одним словом. Хочешь?
О таком повороте событий Лиля даже и помыслить не могла. Тонкая иголочка ревности кольнула ее в сердце, но ранка тут же затянулась. Женщина подумала, что вариант этот не так уж плох. И даже в чем-то хорош. Пусть у мужа тоже будет радость. Ведь она не желает ему зла. Просто они устали друг от друга, от рутины, от обязанностей.
- Хочу.
- Да будет так, - сказала ведьма. – Возвращайся, когда желание исполнится.
***
Лиля шла домой, ничего вокруг не замечая. Она так глубоко погрузилась в собственные мысли, что подняла глаза, только выйдя к дому.
У подъезда стоял Роберт. Он выгуливал их двортерьера – Бармалея. Пес сразу заметил хозяйку и смешно завилял длинным лохматым хвостом. Лиля уже собиралась помахать мужу рукой, когда заметила рядом с ним свою соседку Татьяну. Таня была разведена вот уже два года. Одна растила сынишку. Тихая и приятная соседка никогда не забывала здороваться и интересоваться успехами деток и самочувствием домочадцев. Ее собственный ребенок был просто маленьким принцем: воспитанный и опрятный, он влюблял своим добронравием всю окрестную ребятню. Старшие звали его в свои игры, а младшие ходили гуськом по пятам.
Лиля наблюдала, как Роберт что-то эмоционально рассказывает соседке, а та внимательно слушает, кивая. Заглядывает в глаза. Вот Татьяна смахивает с его плеча невидимую соринку. А ее, Лилечкин супруг, не отстраняется. Смущенно улыбнувшись благодарит.
Из подъезда выходит старушка из первой квартиры, и волшебство взаимопонимания разрушается. Неловко отходит в сторону Таня. Роберт помогает бабушке спуститься по лестнице, бросив поводок. Бармалей, получивший свободу, бросается к хозяйке.
***
Ночью Лиле не спалось. Дети сопели под боком, раскидав ручки-ножки, как морские звездочки, на полу ворчал Бармалей. Женщина села на кровати и уставилась в темноту за окном.
- Нет, так не пойдет, - сказала она себе и решительно начала одеваться.
Вскоре Лиля снова стояла под яркой неоновой вывеской. И не решалась постучать в дверь. Вокруг разливалась тишина. Ни ветерка, ни уханья ночной птицы. Женщина переминалась с ноги на ногу. «В такой крохотной коморке умещались только стол и два стула. О кровати не могло быть и речи. Значит, отдыхать ведьма уходит домой. Вряд ли она сидит тут круглые сутки и ждет посетителей», - думала Лиля, когда внутри что-то скрипнуло и хриплый от постоянного курения голос произнес:
- Долго там будешь топтаться и пыхтеть? Заходи.
Женщина несмело отворила дверь и перешагнула порог. Гадалка совсем не выглядела сонной или уставшей. Казалось, она была даже бодрее, чем обычно.
- Здравствуйте, - сказала Лилия.
- Ну что? Теперь твое желание исполнено?
- А можно все вернуть, как было?
- Вернуть нельзя. Я ведь предупреждала – пойдешь не по той дорожке – всё потеряешь. Последствия ведь ещё даже не начались… Каждый в твоей маленькой семье пострадает за твой выбор. Новый мужчина не будет любить твоих детей. Муж влюбится в другую женщину и о своих детях забудет тоже. От нехватки любви они станут болеть и чахнуть. И ты вместе сними, зная, что сама всё это сотворила.
- Неужели совсем ничего нельзя сделать?
Ведьма, по обыкновению, сидела, откинувшись на стуле, и смолила свою самокрутку.
- Можно было бы попробовать, только три бесплатных желания закончились, - развела руками ведьма и расплылась в улыбке, от которой Лиле стало не по себе.
- И какова будет плата? – с трудом шевеля губами спросила женщина.
- В твоем доме было много любви, но ты ее принимала, как должное. Чтобы научиться ценить, что имеешь, придется отдать того, кого в своей семье ты любишь меньше всего.
- В смысле отдать? – переспросила Лиля.
- Приведи его ко мне и забудь, что он когда-то был твоим.
Женщина таращила на гадалку глаза, подозревая, что та шутит. Но ведьма смотрела пристально из-под седых бровей и отчего-то Лиля поняла. Никакая это не шутка.
- Но как вы себе это представляете? Как вообще можно определить, кого я люблю в семье меньше всех? Дети – это часть меня. Муж? Да, может, в последнее время все было не слишком гладко, но… Вы думаете, я приведу его и он останется с вами? Он же не ростовая кукла – живой человек.
«Да и что я вообще церемонюсь с этой ведьмой, - подумала Лиля. – Наверное, она просто меня загипнотизировала, вот я и верю в ее бредни». Развернулась и вышла из кибитки.
- Если к утру не приведешь, все равно сдохнет, - донеслось ей вслед.
Женщина бежала домой не оглядываясь. Ее трясло от ужаса, досады на себя и растерянности. Она не знала, верить ли в происходящее. Ведь всё, что гадалка обещала до этого – сбывалось. С предчувствием беды она вошла в свою квартиру, где всё было так привычно. Лиля боялась идти в спальню к детям, страшилась она и зайти посмотреть на мужа. Женщина тихо прошла на кухню, опустилась на табуретку, положила руки и голову на стол.
***
Лиля проснулась от детского плача. Настя ревела навзрыд. Сердце матери сжалось. Зареванная девочка вбежала на кухню и уткнулась ей в колени.
- Мама, он умер, умер, - всхлипывая повторяла дочка.
У Лили перехватило дыхание. Она сорвалась с места и опрометью бросилась к кровати, где спал Андрюшка. Она растолкала его, и ребенок открыл заспанные глазки. Увидев испуганную мать, малыш заплакал.
- Живой! – просипела Лиля. И тут же новая догадка заставила ее душу ухнуть вниз. Она вскочила и стремглав побежала в зал. На диване сидел, протирая глаза ото сна Роберт.
- Что случилось? – всполошился он.
В комнату вошла зареванная Настя.
- Он умер, мама!
- Кто? Кто умер? – женщина схватила дочь за плечи и даже слегка тряхнула ее.
- Бусик, наш крысик.
Девочка заплакала. И Лиля заплакала вместе с ней. Она ревела от счастья, что все ее любимые живы и здоровы. И от горя, что все свои беды устроила себе сама. Ей было жалко Бусика, безвинно пострадавшего за счастье хозяйки дома.
Бусика погребли под старой яблоней за домом.
Лиля все ещё бегает по вечерам. Вместе с мужем, дочерью и собакой, пока с Андрюшкой сидят бабушки.
Старую сказочную кибитку с неоновой надписью больше никто не видел.
Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и гости: 9
Вы не можете начинать темы Вы не можете отвечать на сообщения Вы не можете редактировать свои сообщения Вы не можете удалять свои сообщения Вы не можете добавлять вложения
